РАДИСТ. Ничего, ему места хватит.
ГЛАВБУХ. А мертвый он довольно сексуально выглядит.
ТАНЦОР. Так значит, я… выходит, умер?
Включается свет, сигнализация смолкает. .
СЕКРЕТАРША. Наконец-то. Весь мозг продолбала.
ХУДРУК. Совсем ее отключить надо.
ЗАВХОЗ. Ну да, щас прям. А если пожар?
ШЕСТЕРКА. Если пожар, она не сработает.
Общий смех.
ГОЛОС РАДИСТА. А вы не курите по туалетам. Она на дым реагирует.
ШЕСТЕРКА. А кто курит? Ты видел?
ХУДРУК. Ну ладно, все, хватит. Прогон.
ГОЛОС РАДИСТА. Включаю?
ХУДРУК. Погоди, Герцог сейчас придет.
РАДИСТ. Тогда я покурю пойду.
СЕКРЕТАРША. Тогда мы все пойдем.
ХУДРУК. Только недолго. А то Герцог…
ШЕСТЕРКА. Мы махом. Танцор, ты идешь?
Уходят все, кроме Танцора. Входит Она.
ОНА. А где все? Не будет прогона, что ли?
ТАНЦОР. Так я что… я живой или…? Свистните хоть кто-нибудь для ориентира.
ОНА. Что ты говоришь? Не поняла. А почему ты на полу? И вид у тебя какой-то… тебе нехорошо?
ТАНЦОР. Да тут… на меня свалился …
Показывает на шар. Оба смотрят вверх. Шар на месте.
ОНА. Как свалился?
ТАНЦОР. Свалился. По голове стукнул.
ОНА. Так он же…
Показывает рукой
ТАНЦОР. Ну да. Или показалось. В глазах темно. Мне почудилось, что я…
ОНА. Просто голова закружилась, наверное. Бывает.
ТАНЦОР. Да.
Пристально смотрит на Нее, потом берет Ее
за руки или что-нибудь подобное. Смотрит в глаза.
ОНА. Что… что ты?
Танцор медленно и осторожно прикасается губами к ее губам. Врубается «Тема Танцора», на сцену выскакивает «наш традиционный хоровод» (Секретарша, Шестерка, Главбух, Завхоз и Уборщица).
ХУДРУК. Лишние ушли! Быстро ушли! Танцор, твою налево! Ушел быстро, убью сейчас!
Танцор уходит за кулисы.
Хоровод еще раз! Еще круг! Встали! Встали все по заднику! Танцор! Твой выход! Тебе говорю, что стоишь! Вышел быстро!
Танцор выходит на авансцену. Танцует.
«Наш традиционный хоровод» изображает подтанцовку.
Шевелись! Что ты как вареная курица! Хоровод пошел! Быстрее, быстрее, шевелитесь! Забрали его с собой! Ты что стоишь! В хоровод!
Танцор вступает в хоровод.
Еще круг! И уходим! За кулисы, говорю, все пошли! Да не так!
Хоровод уходит за кулисы, увлекая с собой Танцора.
Входит Герцог.
ГЕРЦОГ. Убогое зрелище. Увольнять таких работников. И сцена не готова. Значит, мои распоряжения вам звук пустой? Очень хорошо. В приказ.
Из-за кулис выплывает Секретарша
СЕКРЕТАРША. Слушаю.
ГЕРЦОГ. За невыполнение распоряжений директора… или лучше за срыв… в общем, за подготовку к семидесятипятилетию… объявить строгий выговор… кто у нас за сцену отвечает?
СЕКРЕТАРША. Танцора вы утром назначили.
ГЕРЦОГ. Объявить строгий выговор Танцору. Приказ чтоб сегодня же.
СЕКРЕТАРША (повиснув на Герцоге). Сию же минуту.
Уходят.
НА ДРУГОЙ ДЕНЬ
УБОРЩИЦА. Кошмар! Кошмар!
ГОЛОС РАДИСТА. Ты достала уже со своим Кошмаром. Вот скажу Герцогу.
УБОРЩИЦА. Только попробуй. Я тоже тогда скажу. Кто к тебе по ночам тут через пятый подъезд…
ГОЛОС РАДИСТА. Да ладно, ладно. Все равно недолго твоему Кошмару тут бродить.
УБОРЩИЦА. Это еще почему?
ГОЛОС РАДИСТА. А потому что скоро противопожарные учения. Приказ уже есть.
УБОРЩИЦА. А Кошмар причем? От него пожара не будет.
ГОЛОС РАДИСТА. А перевернут весь ДК вверх дном, вот его и выловят наконец.
УБОРЩИЦА. Он не мешает никому!
ГОЛОС РАДИСТА. От него грязь. И запах.
УБОРЩИЦА. Сам ты запах. А он чище тебя.
ГОЛОС РАДИСТА. Это ты Герцогу скажи.
УБОРЩИЦА. И окурки по углам бросаешь. Вон даже на сцене. От кого пожар, так это от тебя.
ГОЛОС РАДИСТА. Не дрейфь, не будет пожара. Все схвачено.
УБОРЩИЦА. Что схвачено?
ГОЛОС РАДИСТА. За пожарную обстановку бешеные деньги проплатили. Все тип-топ теперь.
УБОРЩИЦА. А почему тогда сигнализация так волнуется?
ГОЛОС РАДИСТА. Так она глупая, деньги считать не умеет, вот и волнуется. А за такие деньги…
Входит Худрук
ХУДРУК (Уборщице). В приемной надо вымыть. И срочно.
УБОРЩИЦА. Так я мыла уже там. С утра сразу.
ХУДРУК. В приемной! И срочно!
УБОРЩИЦА. Уйду я с этой работы. Вон в детский садик пойду. Сегодня объявление видела. С детками, какая благодать.
ХУДРУК. Срочно, говорю!
Уборщица уходит
А ты, чижик мой, чем языком трепать…
ГОЛОС РАДИСТА. Я тебе не чижик твой.
ХУДРУК. Ты, козлик мой, чем языком почем зря трепать, занялся бы лучше фонограммами.
ГОЛОС РАДИСТА. Я свою работу сам без тебя знаю. Не лезь, куда не просят.
ХУДРУК. Герцог сказал, еще раз не будет хоровода…
ГОЛОС РАДИСТА. А мне пофиг, кто что сказал. Мне тут столько не платят, чтоб всех слушать.
ХУДРУК. Ты так договоришься когда-нибудь, зайчик мой.
ГОЛОС РАДИСТА. Ты со мной расплачиваться собираешься?
ХУДРУК. За что?
ГОЛОС РАДИСТА. За пожар.
ХУДРУК. Здрасьте, я ваша тетя. Я ж расплатилась.
ГОЛОС РАДИСТА. Ты думаешь, я считать не умею?
ХУДРУК. Странные какие-то претензии. Сколько наварилось, я тебе ровно половину.
ГОЛОС РАДИСТА. Ты мне дурочку не строй. Я прекрасно знаю, сколько проплатили в пожарную инспекцию, сколько Герцогу откат и сколько осталось у тебя. Вот с этого мне половину.
ХУДРУК. Что ты как маленький. Тому сунуть, этому, не знаешь разве. А все, что осталось, я честно…
ГОЛОС РАДИСТА. И сколько ты наварила на этом якобы ремонте так называемом. На сигнализации этой долбанутой.
ХУДРУК. Что ты орешь на весь ДК?
ГОЛОС РАДИСТА. Забыла, кто тебе все это устроил? А то смотри, позвоню отцу, так он тут на вас проверку напустит реально, вас всех продать, не хватит заплатить! Закроют тут вас к чертовой матери!
ХУДРУК. Да заткнись уже, дурак!
ГОЛОС РАДИСТА (тише). Заплатишь, тогда заткнусь.
ХУДРУК. Разорался. Ты еще на оперативке всем доложи, сколько мы с тобой где наварили.
ГОЛОС РАДИСТА. Не расплатишься, так доложу. Герцогу будет очень интересно.
ХУДРУК. И себя же сам же подставишь.
ГОЛОС РАДИСТА. Напугала ежа голой задницей.
ХУДРУК. Что-то ты совсем оборзел, ежик мой.
ГОЛОС РАДИСТА. На себя посмотри, свинка моя.
ХУДРУК. Ты с кем разговариваешь, в конце концов? Ты, в конце концов, свои служебные обязанности…
ГОЛОС РАДИСТА. Я свои обязанности выполняю. А вот чьи это, интересно, обязанности, что шар до сих пор не сняли? Или тоже мои, считаешь? Мне, может, еще и сплясать за него?
ХУДРУК. Ох, разгильдяй! Ну ничего, сейчас я его быстро.
Уходит. Входит Танцор. Точнее, вбегает, пританцовывая и напевая «Крутится, вертится шар голубой». Не прекращая импровизировать, легко снимает шар, укладывает его на сцене. Входит Шестерка.
ШЕСТЕРКА. Ты чего это, успел уже свой выговор обмыть?
ТАНЦОР. Лови!
Толкает шар в сторону Шестерки. Та едва успевает оттолкнуть его.
ШЕСТЕРКА. С ума сошел!
ТАНЦОР (поймав шар, снова толкает его Шестерке). Крутится, вертится шар голубой!
ШЕСТЕРКА (толкает шар назад). Ненормальный!
Входит Секретарша.
СЕКРЕТАРША. Вы что орете тут на весь дворец?
ТАНЦОР. Крутится, вертится над головой!
Толкает шар в сторону Секретарши.
СЕКРЕТАРША (отбивая шар). Ты что, дурак, зашибешь ведь!
ТАНЦОР (поймав шар, пытается запрыгнуть на него, но не удерживает равновесия). Девчонки, подержите шарик.
ШЕСТЕРКА. Это еще зачем?
ТАНЦОР. Хочу на нем станцевать.
СЕКРЕТАРША. Я не пойму, ты пьяный, что ли?
ШЕСТЕРКА. Мало нам Механика. Теперь и этот в астрале.
ТАНЦОР. Я трезвый, как пять астралов! Держите шарик, девочки!
Шестерка и Секретарша поддерживают шар с двух сторон. Танцор с разбегу запрыгивает на него и начинает танцевать. При этом поет:
Крутится, вертится шар голубой,
Крутится, вертится над головой…
Шестерка и Секретарша постепенно заражаются настроением и начинают подпевать ему. Из-за кулис появляется Худрук, потом Главбух, которая на протяжении всей сцены внимательно наблюдает, но ни в чем не участвует.
ТАНЦОР (продолжая танцевать). Крутится, вертится, хочет упасть! Крутится, вертится шар голубой!
Девушки начинают подпевать и пританцовывать. Шестерка и Секретарша, увлекшись, отпускают шар, но Танцор какое-то время ухитряется балансировать на нем в танце. Наконец теряет равновесие и спрыгивает с шара. Девушки с визгом разбегаются в разные стороны. Танцор ловит Секретаршу
СЕКРЕТАРША. Отпусти, ненормальный! Колготки порвешь!
Вырывается из объятий Танцора.
ХУДРУК. Слушай, а ты можешь на бис повторить?
ТАНЦОР. С наслаждением!
Хватает Худрука.
ХУДРУК. Да не это! Да пусти же, надорвешься! Танец можешь повторить? ТАНЦОР. Все, что захочешь! Румбу? Хип-хоп? Может, классику? Балет!
ХУДРУК. Да ты пьяный что ли? Ушами слушай! На шаре можешь повторить?
ТАНЦОР. На шаре-то? Легко!
Вскакивает на шар, успевает сделать пару движений,
но теряет равновесие.
ХУДРУК. Да не сейчас же! Совсем с нарезки слетел? На юбилее!
ТАНЦОР. Когда угодно и где угодно!
Пытается поймать Главбуха. Та уклоняется.
ШЕСТЕРКА. А меня?
ТАНЦОР. Держись!
Хватает Шестерку.
ШЕСТЕРКА. Ой-ой, ты потише!
ТАНЦОР. Я же сказал – держись!
Входит Она.
ОНА. Всем привет, кого не видела сегодня.
Танцор резко останавливается, неловко опускает Шестерку на пол,
почти роняет.
ШЕСТЕРКА. Ты что, сдурел?
ТАНЦОР (Ей). Здравствуйте.
ШЕСТЕРКА. До свидания! Думать мозгами надо, что делаешь, дурак. Смотри, каблук сломала!
ОНА (Танцору). Привет.
ШЕСТЕРКА. Ты мне туфли новые купишь, понял!
ОНА. А что случилось?
ШЕСТЕРКА. Вон у него спросите, с какого он дуба рухнул.
ТАНЦОР. Извини, я случайно.
ШЕСТЕРКА (разглядывая сломанный каблук). Случайно! А как я теперь домой пойду, случайно не скажешь?
ТАНЦОР. Дай посмотрю.
ШЕСТЕРКА. Да отпусти ногу, ну тебя в баню, а то совсем доломаешь.
СЕКРЕТАРША. У тебя какой размер?
ШЕСТЕРКА. Тридцать восьмой.
СЕКРЕТАРША. У меня запасные есть, только они тридцать девятый.
ШЕСТЕРКА. Велики.
СЕКТЕРАРША Ничего, до дому добежать сойдет. Подложишь что-нибудь. Идем.
Уходят
ХУДРУК. Слушай, Танцор, ты бы сбавил драйва чуть-чуть, а то каблуков не напасешься.
ТАНЦОР. Да я нечаянно.
ХУДРУК. За нечаянно бьют отчаянно. Что-то тебя последнее время как-то слишком много стало, прямо спасу никакого, и все не по делу. А как репетиция, так с фонарями искать надо.
ТАНЦОР. Я в пробку попал.
ХУДРУК. Ну-ну. Пробка-то от шампанского хоть была? Шарик смотри не забудь убрать, а то опять выговор схлопочешь.
Уходит
ТАНЦОР. А вы вчера…
ОНА. Да?
ТАНЦОР. Прошу прощенья, что заставил ждать.
ОНА. В смысле?
ТАНЦОР. Ну, на репетицию вчера… Постараюсь больше не опаздывать.
ОНА. Да это ерунда.
ТАНЦОР. Я пораньше завтра приду. А если в пробку попаду…
ОНА. От шампанского?
ТАНЦОР (улыбается). От мартини. В общем, если что, можно позвонить вам?
ОНА. Конечно.
ТАНЦОР. Значит, я буду звонить вам иногда. Хорошо?
ОНА. Буду рада. А почему «вам»? Мне казалось, мы на «ты».
ТАНЦОР. Ну да, то есть… В общем, пошел я, занятия пора начинать. А то и туда опоздаю.
ОНА. Удачи.
ТАНЦОР. Благодарю.
Уходит, с полпути возвращается
Так значит, на «ты»?
ОНА. Если ты не против.
ТАНЦОР. Да нет, я наоборот... Ладно, побегу – девчонки ждут.
Уходит
ОНА. «Благодарю…» Почему я так волнуюсь? Ведь абсолютно ничего не случилось. Ну влюбился… Ну, мне тоже нравится. Дальше что? Ведь что у нас с ним может быть? Мы же разные люди, просто до несовместимости. Варьете, клуб «Корвет»… ночной мотылек. Да нет, это просто эпизод, каприз художника. Скоро пройдет. Нам и говорить-то с ним, наверно, не о чем будет. Что ж я так волнуюсь?
Появляется Механик.
МЕХАНИК. Вот думаешь, почему я пью?
ОНА. Ой! Вы меня напугали.
МЕХАНИК Нет, ты скажи, почему?
ОНА. Не знаю. Люди пьют от разных причин.
МЕХАНИК. Нету причин у меня никаких. И никогда я не пил. Не веришь?
ОНА. Верю.
МЕХАНИК. Не веришь… А я не пил нисколько, пока сюда не попал. Не веришь?
ОНА. Да верю, верю.
МЕХАНИК. Думаешь, я пьяный? Да? А я не пьяный. Просто меня трясет уже от ДК от этого. Что тут творится, даже сигнализация не выдерживает. Не выносит сигнализация, кричит все время. Они все на меня: не кури на сцене да не кури в подвале. Дескать, она дыма не любит. Плевала она на дым! Она другое совсем чует. Не веришь?
ОНА. Верю, верю.
Хочет уйти, Механик ее останавливает
МЕХАНИК. Не веришь. А если хочешь знать, в прошлом году нас совсем закрыть хотели. Здание, говорят, аварийное. Крыша, говорят, обвалиться может просто в любой момент, вот так вот. Или сквозь пол провалимся все.
ОНА. А по-моему, это аварийное здание всех нас еще переживет.
МЕХАНИК. Эх ты, кукла! Что говоришь, сама не знаешь что. Сигнализация, думаешь, дура? Она зря кричать не будет. И Кошмар нервный стал, все по углам прячется. Я бы ушел отсюда, да Герцог мой паспорт в сейфе арестовал.
ОНА. Это как?
МЕХАНИК. Да я его на той неделе на лестнице выронил. А эта стерва нашла и Герцогу отдала. А Герцог говорит…
ОНА. Слушайте, а что это за Кошмар?
МЕХАНИК. Вот сразу и видно, что ничего не соображаешь. А туда же, рассуждать. Кошмар тут самый главный человек у нас.
ОНА. Да кто он такой?
МЕХАНИК. Ничего, придет время – познакомишься.
ОНА. Тут люди странные такие... и вообще, очень интересно тут.
МЕХАНИК. Куда уж интереснее.
ОНА. А вы ведь здесь всех знаете?
МЕХАНИК. Наизусть.
ОНА. Скажите, а вот Танцор…
МЕХАНИК (перебивает). Да что Танцор! Вот стерва эта прошлой весной с дрянью той поссорилась…
ОНА. Кто-кто?
МЕХАНИК. Да какая разница. Стерва эта, Худрук. Все чего-то не поделят, все мало им. Весной прошлой притащила целую сумку живых лягушек и Главбуху в кабинет выпустила. Дрянь-то эта, Главбух-то, дверь открыла, а там лягушки по всему кабинету скачут. Представляешь?
ОНА. Честно говоря, не очень.
МЕХАНИК. Это еще что! Лягушки-то заговоренные были. Та дрянь потом вся бородавками обросла.
ОНА. Да бросьте вы, нет у нее бородавок.
МЕХАНИК. Это теперь нету. Она тоже приколдовывает. Заговор нашла и свела их в два счета. На Уборщицу перевела. Она и мается теперь с бородавкой своей на носу. Опять не веришь?
ОНА. Ну, в общем…
МЕХАНИК. Не веришь. А зря. Тут у нас, знаешь… Тут место такое. Тут, если хочешь знать, кладбище раньше было. Кладбище-то срыли, а ДК этот наш и построили. Вот у нас и не понять теперь без бутылки нипочем, на каком ты свете.
ОНА. Тут раньше лес был. Я для сценария материалы смотрела, для юбилея. Тут был сосновый лес, его вырубили. А немного до сих пор осталось, у ДК вон растут сосны.
МЕХАНИК. Читала она. Они там тебе напишут, только читай. Кладбище было тут. Я-то постарше тебя, так еще помню.
ОНА. Так ДК-то строили еще в тридцатые. Вам же не сто лет, что вы можете помнить?
МЕХАНИК. Мне шестьдесят лет, а помню я, что люди рассказывали.
А когда психов сюда эвакуировали…
ОНА. Каких еще психов?
МЕХАНИК. Обыкновенных. Не знаешь, какие психи бывают? Психушку эвакуировали в войну и в ДК разместили. Тоже, скажешь, неправда?
ОНА. Был тут госпиталь во время войны, это точно.
МЕХАНИК. Ну вот видишь. Зря, что ли, у нас тут ненормальные одни работают? Дурдом, он если где поселится, то уж навек.
ОНА. Так обыкновенный был госпиталь. Раненых тут лечили, с фронта. Я и фотографии видела. Даже тут, на сцене, койки стояли.
МЕХАНИК. А какие я тут по ночам фотографии вижу, так и не дай Бог.
ОНА. А вы действительно тут живете, прямо в ДК? Мне Худрук говорила.
МЕХАНИК. Говорить-то легко, а вот поживи тут. Летом вот как-то, не так и поздно было, часа, может, два, а может, меньше. Так наверху, в правом крыле, знаешь, где звукозапись? Радиста хозяйство. Как завизжат они, как заверещат дурными голосами – у меня аж мороз по коже. Смотрю, Кошмар выскочил как ошпаренный, и дёру вниз. Я тоже думаю, куда бы мне сорваться, да не успел. Смотрю, идет. Страшная, лицо кривое, вместо глаз черные впадины. И веришь, голая вся. Как есть вся, трусы одни надеты, да и тех не разглядеть. А рот красным вымазан. Идет и воет. Не знаю, как не помер на месте. Думал, точно упырь какой или того хуже. А это, представляешь, Радист опять к себе девок привел, так они передрались там у него по пьяни. Я его чуть не убил потом.
ОНА. Да не может этого быть. Все-таки муниципальное учреждение.
МЕХАНИК. Оно и видно, что муниципальное учреждение. Ты тут еще без году неделя, не понимаешь ничего. Это учреждение уже двадцать пять раз купили и продали, а оно все муниципальное. Тут знаешь какие деньги крутятся, аж сказать страшно. Не может быть! Сказанула. Да тут, если хочешь знать, все что угодно может быть.
ОНА. Да, вы знаете… Как ни странно, и у меня такое впечатление. Здесь все возможно. Так и ждешь невольно какого-то чуда.
МЕХАНИК. Дождешься, не бойся. Мне вон зарплату мою же в руки не дают, чем не чудо?
ОНА. Ну так вы же…
МЕХАНИК. Что я же? Могу я без денег жить, а? Мне ведь есть-пить надо? А она говорит, я лучше тебя знаю, что тебе надо, и деньги мои присвоила. Ну вот скажи, ну можно так жить? А?
ОНА. Грустно, конечно.
МЕХАНИК. А ты бы стерве-то этой и шепнула бы. Скажи, загибается человек без денег.
ОНА. Вы меня извините, но…
МЕХАНИК. А не дашь тогда рублей сто взаймы? Я с получки отдам.
ОНА. Нет, не могу. Не обижайтесь.
МЕХАНИК. Да чего обижаться. Ладно, пойду я. У меня там дел полно, а я тут с тобой разговорился. Увидимся еще.
ОНА. Да, конечно, увидимся.
Механик собирается уходить, замечает шар
МЕХАНИК. Нет, этот Танцор все-таки меня поражает. Опять шарик не убрал. Он что себе думает? Я за него буду убирать, что ли?
Уходит
ОНА. Да что они все с шаром этим к нему привязались? Как будто он обязан ерундой этой заниматься. Нашли крайнего.
Уходит, катя перед собой шар.
ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ
Уборщица моет сцену. Входит Шестерка.
ШЕСТЕРКА. Никого нет еще?
УБОРЩИЦА. Худрук заходила.
ШЕСТЕРКА. А этот?
Показывает в сторону радиорубки
УБОРЩИЦА. Вместе с Худруком и ушли. В бухгалтерию вроде зачем-то.
ШЕСТЕРКА. Понятно. А что новенького?
УБОРЩИЦА. Премии не будет опять.
ШЕСТЕРКА. Не будет?
УБОРЩИЦА. Спецсчет-то пустой. Хапают, как в прорву. Никак не нажрутся, прости Господи. А ты работай за голый оклад, грязь выгребай.
ШЕСТЕРКА. А вы случайно не слышали, кто на юбилее ведущим будет? Что говорят?
УБОРЩИЦА. Делать мне нечего, только разговоры ваши слушать. По мне, так и совсем бы не было юбилея этого. Вам, может, деньги, а мне только работа лишняя да нервы.
Входит Танцор
УБОРЩИЦА (Танцору). Явился?
ТАНЦОР. Как видите. А что?
УБОРЩИЦА. Ты за девчонками своими когда смотреть будешь?
ТАНЦОР. Ну что опять?
УБОРЩИЦА. Семечками весь пол вчера заплевали.
ТАНЦОР. Где? В зале?
УБОРЩИЦА. В коридоре.
ТАНЦОР. Здрасте. В коридоре кто только ни ходит, почему сразу к нам претензии?
УБОРЩИЦА. Убирай тут за вами за всеми. Тут пыли только одной за кулисами, у меня на пыль на вашу аллергия. Я уже вся красная и чихаю вся!
Забирает ведро со шваброй и уходит
ШЕСТЕРКА. Ты что телефон не берешь? Весь вечер вчера тебе звонила.
ТАНЦОР. Занят был.
ШЕСТЕРКА. А перезвонить не судьба? Может, у меня дело срочное.
ТАНЦОР. Что еще за дело?
ШЕСТЕРКА. Ты как в следующий вторник?
ТАНЦОР. Как всегда.
ШЕСТЕРКА. Значит, в три часа сможешь?
ТАНЦОР. Смотря что.
ШЕСТЕРКА. Корпоратив.
ТАНЦОР. Сколько?
ШЕСТЕРКА. Три.
ТАНЦОР. Фи.
ШЕСТЕРКА. Сколько дают. Тебе что, деньги не нужны?
ТАНЦОР. Между прочим, ты нам еще за тот раз должна.
ШЕСТЕРКА. Не заплатили они еще, сказала же. Так что во вторник?
ТАНЦОР. Ладно, поговорю с девчонками и тебе отзвонюсь.
ШЕСТЕРКА. Ты отзвонишься, как же. Я уж лучше сама тебе позвоню завтра пораньше.
ТАНЦОР. Пораньше – это во сколько? Опять в восемь? Вот этого не надо. Не раньше одиннадцати.
ШЕСТЕРКА. Скажите барин какой. Я вот в шесть утра встаю каждый день.
ТАНЦОР. А я вот нет.
ШЕСТЕРКА. Ну, если тебе деньги не нужны…
Входят Худрук, Секретарша, Она.
ХУДРУК. Кому тут деньги не нужны? Отдайте мне. Мне всегда пригодятся.
ШЕСТЕРКА. Слушайте, а говорят, на спецсчете денег нет опять?
СЕКРЕТАРША. Не знаю. Герцог Евграфович запретил обсуждать финансовые дела с посторонними.
ТАНЦОР. Ну очень интересно получается. Как за сцену отвечать, так я свой, а как спецсчет, так я сразу посторонний.
ХУДРУК. Чтобы на спецсчете были деньги, работать нужно.
ТАНЦОР. Ну конечно, я тут отдыхаю всю дорогу, в свое удовольствие.
ХУДРУК. На твой последний концерт, лапка моя, билетов было продано сам знаешь сколько. Электричества больше нагорело. Вот тебе и спецсчет.
ШЕСТЕРКА. Слушайте, а кто-нибудь в курсе, кого на юбилей ведущим поставят?
ХУДРУК. А тебя почему волнует? Ты своим делом занимайся.
Входит Герцог
ГЕРЦОГ. Все собрались?
ХУДРУК. Все.
СЕКРЕТАРША. Все, Герцог Евграфович.
ГЕРЦОГ. Радиста не вижу.
ХУДРУК. Да там он, у себя.
ГЕРЦОГ. Особое приглашение нужно? Я сказал, на сцене сбор.
ГОЛОС РАДИСТА. Мне и здесь все отлично слышно.
ХУДРУК. Давай уже, спускайся.
ГОЛОС РАДИСТА. Мне здесь удобнее.
ШЕСТЕРКА. Да что это такое? Что он себе позволяет!
ГОЛОС РАДИСТА. Не ори.
ГЕРЦОГ. А где Завхоз?
ХУДРУК. Сейчас подойдет.
ГЕРЦОГ. Правильно. Как зарплату получать, так ни один не откажется. А как на рабочем месте свои обязанности…
ГОЛОС РАДИСТА. Я как раз на рабочем месте.
ГЕРЦОГ. Хоть бы один пришел бы и честно сказал: я не справляюсь со своими обязанностями, понизьте мне разряд.
ТАНЦОР. А кто не справляется?
ГЕРЦОГ. Да никто не справляется. Юбилей вон на носу уже, а все спят в хомуте. Своими делами заняты. Я все знаю, кто в каких кабаках танцует, кто где себе десятую работу нашел. При деле все, а тут хоть трава не расти. Ничего, скоро у нас новый устав будет. Автономное учреждение культуры. Платить вам тогда буду в зависимости от творческого вклада. Кто зарабатывает деньги для ДК, тому процент. А кто только свет на репетициях жечь умеет, с того вычту еще.
ТАНЦОР. Должен же я видеть, что у меня на репетиции делается. Я не сова,
у меня ночного зрения нету.
ХУДРУК. Молчал бы лучше сидел, пока тебя не трогают.
Входит Завхоз (тихонько, стараясь не обратить на себя внимания)
ГЕРЦОГ. Ага! Опаздываем?
ЗАВХОЗ. Никак нет! Задержался на боевом посту!
ГЕРЦОГ. Ну-ну. Ладно, присоединяйся к кворуму.
ШЕСТЕРКА. А можно вопрос?
ГЕРЦОГ. Давай.
ШЕСТЕРКА. А кто на юбилее ведущим будет?
ГЕРЦОГ. А что? Свою кандидатуру предлагаешь?
ШЕСТЕРКА. Предлагаю. А что, нельзя?
ГЕРЦОГ. Можно. Даже нужно. Интересное предложение. Ладно, я подумаю. (Худруку) А почему эскизов сцены нет до сих пор?
ХУДРУК. Есть. Вчера уже были.
ГЕРЦОГ. А почему я не видел?
СЕКРЕТАРША. У вас в папке на столе лежат, Герцог Евграфович.
ГЕРЦОГ. Ладно, посмотрю. А какие идеи по сценарию? Есть мысли какие-нибудь?
ХУДРУК. Есть предложение слегка поменять концепцию.
ГЕРЦОГ. Да? Это интересно. Рассказывай.
ХУДРУК. Я думаю, гораздо органичнее будет выстроить сюжет по историческому принципу. Как все начиналось, как завод строился, что в войну было…
ГЕРЦОГ. Ну вот опять. Я же ясно сказал: креатив нужен. Заштамповались все, смотреть противно. Каждый раз одно и то же. Вот сидит новый человек. Кстати, ответственный за сценарий. Должен быть свежий взгляд. Что скажете?
ОНА. Я тоже думаю, логичнее рассказать о истории завода. Я смотрела материалы, там столько интересного, оказывается. И фотографий много, можно сделать хороший видеоряд. Вы же хотели медиа-экран. А креативность проявляется не в выборе материала, а именно в форме его подачи.
ГЕРЦОГ. Ну никак никто думать не хочет. История, фотографии! Сто раз было уже, не цепляет. Все малой кровью хотите. А надо душу вкладывать. Я же ясно задачу вам поставил: тематика должна быть про любовь.
ТАНЦОР. К экскаваторному заводу?
ЗАВХОЗ. О экскаваторный завод, приди в мои объятья!
ШЕСТЕРКА. Какие вы пошлые все, ужас просто.
ТАНЦОР. Не понимаю, в чем пошлость.
ЗАВХОЗ. Тем более завод уж лет десять как в бозе почил. Это уж, извините, некрофилия какая-то получается.
ХУДРУК. Послушайте, ну хватит. Не превращайте оперативку в балаган.
ГЕРЦОГ. Вот именно. Прошу не забывать, что у нас есть заказчик. Это группа определенных лиц, которые купили этот почивший в бозе завод.
ХУДРУК. Вот мы и напишем в финале, как они в поте лица завод возрождают.
ГЕРЦОГ. Ну что вы как дети, честное слово. В зале-то будут сидеть приглашенные ветераны. И просто жители района. Они ж не слепые. А тем более что эти самые группа лиц и есть те самые, кто завод развалил. Вы как представляете, им понравится?
ХУДРУК. Все, поняла, вопрос снят.
ОНА. И все-таки… Конечно, заказчик есть заказчик, но надо и свою позицию как-то… А то им и про любовь не понравится, что тогда?
ГЕРЦОГ. Про любовь они утвердили. Креативно и воспитательное воздействие на молодежь. Тем более Валентинов день там близко по календарю.
ХУДРУК. Не так и близко, юбилей-то у нас…
СЕКРЕТАРША. Двадцатого января юбилей у нас.
ГЕРЦОГ. Вот. Они так и сказали: праздник в квадрате.
ОНА. Но ведь надо же все равно как-то связать… У нас же не день влюбленных все-таки, о заводе же все равно говорить придется в любом случае.
ГЕРЦОГ. Творческие работники называются. Все учить вас надо. Включайте верхний этаж. Тематика у нас – про любовь. Значит, с чего начнем? С любви и начнем. Разобраться с ней надо, что это у нас такое. А? Кто даст определение? (Пауза) Что молчим? Я вопрос вам задал.
ТАНЦОР. Я такие вещи публично не обсуждаю.
ГЕРЦОГ. Так, один высказался. Конструктивно, ничего не скажешь. Послушаем остальных.
ХУДРУК. Ну, можно, конечно, так сценарий завернуть, про любовь к малой родине, к родному заводу…
ЗАВХОЗ. О экскаваторный завод!
ХУДРУК. Да хватит, в самом деле.
ГЕРЦОГ. Я тебя не про малую родину, я про любовь тебя спрашиваю.
ОНА. А вот нельзя ли…
ГЕРЦОГ. Так-так, вот это интересно, что нам новая женщина скажет. За сценарий к тому же ответственная.
ОНА. Нельзя ли как-то поточнее узнать, что именно заказчики имели в виду? Спросить как-нибудь ненавязчиво.
ГЕРЦОГ. Они нам деньги не за то платят, чтоб мы их спрашивали.
ГОЛОС РАДИСТА. Они имели в виду, что за их деньги мы должны их любить и широко, и узко, и в хвост, и в гриву, и в прочие во все места.
СЕКРЕТАРША. Вы его не слушайте, Герцог Евграфович, дайте я скажу. Женщины более компетентнее в этом вопросе.
ГЕРЦОГ. Ну, послушаем.
СЕКРЕТАРША. Вот лично я думаю, что любовь - это чтобы был человек значительный. Чтобы персоналом руководил и распоряжался денежно-финансовыми средствами.
ГОЛОС РАДИСТА. Вот и я говорю. Меня тоже деньги возбуждают со страшной силой.
СЕКРЕТАРША. Да кому интересно, что тебя возбуждает?
ГЕРЦОГ. Правильно. Нам главное, что возбуждает заказчиков.
ЗАВХОЗ. Их возбуждает хапать и хавать!
ШЕСТЕРКА. А вас нет?
ЗАВХОЗ. Ну, как тебе сказать…
ШЕСТЕРКА. Вы бы тоже так хотели, да только вам слабо, вот и сидите тут. А у них все есть – и деньги, и власть. И какая разница, что они завод развалили. Они, может, вместо этого завода что-нибудь полезное сделают.
ЗАВХОЗ. Например, казино.
ШЕСТЕРКА. А что? Завод все равно не работает. А казино, может, еще нужнее завода.
ХУДРУК. И что, ты предлагаешь юбилей об этом писать?
ГЕРЦОГ. А ты что предлагаешь? Режиссеров, как собак нерезанных, а толку? Сами ничего не можете, так хоть других послушайте. Она интересные вещи говорит, между прочим. (Шестерке) Ну и какие твои предложения?
ШЕСТЕРКА. Во-первых, надо концертную программу пересмотреть.
ГЕРЦОГ. Вот! А я что говорил совсем недавно? Никуда не годится программа.
ШЕСТЕРКА. Вот именно! Программа должна отвечать вкусам клиентов. Если они любовь заказывают, значит, концертную программу надо всю отдать «Гарему».
ОНА. Кому?
ХУДРУК. Это ансамбль восточных танцев у нас. (Шестерке) Полтора часа «Гарему»? Ты хоть соображаешь, что говоришь?
ШЕСТЕРКА. Я все соображаю. А у них номеров и на два часа хватит.
ХУДРУК. Да у них, может, и на три часа хватит попами вертеть, только какой же это концерт? Это же непрофессионально.
ШЕСТЕРКА. Это ваши концерты, которые каждый раз номера одни и те же по сто раз, непрофессионально. Заказчики любовь хотят? Значит, в самый раз попами вертеть. Как раз и будет про любовь. А не ваши песни хором про любимый город да про День Победы.
ЗАВХОЗ. Ой, держите меня семеро!
СЕКРЕТАРША. Герцог Евграфович, а можно узнать, вот что лично вы про любовь думаете? Какое лично у вас определение?
ГЕРЦОГ. Я думаю, что любовь – это когда я вас всех на оперативке…
ТАНЦОР. Когда вы нас – что?
ГЕРЦОГ. Шуток не понимаешь?
ТАНЦОР. Таких – не понимаю.
ГЕРЦОГ. И очень жаль. Плохо с чувством юмора у нас, плохо. Отсюда все проблемы. А любовь, дорогие мои – это чувство ответственности за свою работу. За культуру, в конце концов. Ведь мы же в культуре работаем! Вы посмотрите, что наше телевидение делает, ведь это же ужас. Силиконовое искусство! Пластмассовые люди! И все деньги, деньги, деньги! Помешались все на деньгах. А искусство за деньги не купишь. И любовь не купишь, так-то. Вот и у нас. Вам сейчас надо что? Вам сейчас по-хорошему надо все подработки ваши бросить и все силы отдать на юбилей. А вы только и думаете, где лишнюю деньгу сшибить. Для ДК деньги надо зарабатывать, а не на свою шкуру. Вот вложите душу в юбилей, чтоб от сердца все. А то только и слышно, что сколько заплатят да когда заплатят, а про душу забыли. Не стыдно? Ведь вы же работники культуры! А? Что молчим?
ШЕСТЕРКА. Абсолютно согласна! Под каждым словом подписываюсь!
ХУДРУК. Спасибо, Герцог Евграфович, мы учтем.
ГЕРЦОГ. Ну ладно. В общем, так. Чтобы к вечеру был проект сценария. И концертная программа собрана. И чтобы шутки научились понимать, а за плохое чувство юмора – выговор. (Секретарше) Пойдем. Я там совсем в бумажках потонул. Кто же мне поможет разобраться, если не ты?
СЕКРЕТАРША. Конечно, конечно, Герцог Евграфович, уже иду.
Герцог и Секретарша уходят
ЗАВХОЗ. Ну, я тоже пошел. Забегался с утра, покурить даже некогда. Никто не составит компанию?
ГОЛОС РАДИСТА. Подожди на входе, я сейчас.
ЗАВХОЗ. Ладно, только не копайся.
Уходит
ШЕСТЕРКА. И правда, покурить пойти. (Танцору) Ты идешь?
ТАНЦОР. Нет.
ШЕСТЕРКА. Как хочешь.
Уходит
ХУДРУК. Ладненько, ребятишечки, я побежала. К вечеру вернусь, если кто спросит.
ОНА. Погоди. Что писать-то?
ХУДРУК. Да неважно. Он сто раз еще передумает. Ты, главное, ему что-нибудь подсунь, а он и читать не будет.
Уходит
ОНА. Черт знает что.
ТАНЦОР. Жаль, помочь ничем не могу.
ОНА. Да ерунда, нацарапаю что-нибудь.
ТАНЦОР. Вообще-то я писать пробовал, в молодости. Вовремя остановился.
ОНА. Серьезно? Прозу?
ТАНЦОР. Хуже.
ОНА. Значит, стихи? Интересно было бы прочесть.
ТАНЦОР. Невозможно. Уничтожил.
ОНА. Сжег в печке?
Смеются
ТАНЦОР. Почти.
ОНА. А кстати, просвети, что там за финальный танец?
ТАНЦОР. Да это импровизация была. Я уже и не все помню.
ОНА. Жаль, я не видела.
ТАНЦОР. Да его, может, еще и не будет в концерте. Герцог-то еще не видел. Не понравится – и снимет.
ОНА. Я не в этом смысле. Мне просто интересно.
ТАНЦОР. Да там ничего особенного. Ее зацепило, что на шаре, а так…
ОНА. Все равно. Мне все интересно, что ты делаешь.
ТАНЦОР (смущен). Спасибо.
ОНА. Ты знаешь, я вчера весь вечер с тобой говорила мысленно. Ты слышал?
ТАНЦОР (очень смущен). А… да. Простите, я…
ОНА. Ты уже уходишь? Подожди немного. Мы с тобой почему-то всегда урывками разговариваем. Хотела вчера позвонить тебе, но...
ТАНЦОР. Звоните.
ОНА. Ты опять будешь мне «вы» говорить? Не надо.
ТАНЦОР. Да нет, это… это я так.
ОНА. Я не обижусь, если что. Просто мне казалось... Но если не хочешь, я тебя трогать не буду.
ТАНЦОР (справившись с собой). Нет. Я тоже с тобой все время мысленно разговариваю. И вчера тоже хотел... позвонить тебе.
Входит Секретарша
СЕКРЕТАРША (повиснув на Танцоре). Ты все еще здесь, дорогой? А я тебя обыскалась. Пойдем, ты мне нужен.
ТАНЦОР. В чем дело?
СЕКРЕТАРША. На центральном входе баннер косо висит. Который с экскаватором. Герцог рассердился страшно. И главное, он же третью уже неделю висит, и все косо, оказывается. А сейчас его сфоткали для рекламы, а он косой.
ТАНЦОР. А я при чем?
СЕКРЕТАРША. Ты у нас прямо как американский наблюдатель, всю дорогу ни при чем. Я туда полезу, прямо в мини, да? Ты так это себе представляешь?
ТАНЦОР. Ну ладно, идем. (Ей) Увидимся.
ОНА. Конечно.
Все уходят
ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ
ГЕРЦОГ. Тут на плане запасный выход где-то.
ЗАВХОЗ. Через карма